PsyhologToday.Ru

Тезис, подтвержденный наиболее развитыми умами человечества, заключается в том, что феномен креативности основывается на технике знака как свершения бытия, потому необходим ОнтоАрт. Следовательно, не только обозначать, но обозначать, чтобы быть.

ОнтоАрт: восстановление метафизики в существовании, то есть очерчивание того конкретного, сообразующего истину, красоту и действие в постоянном творении.

Естественный протагонист ОнтоАрта — человек без мифов, который осуществляет себя давая прогрессивный оптимальный ответ на всякую напряженность, взывающую к нему как лицу рационально и исторически ответственному, как к координатору своего пространства и времени. Следовательно, это Искусство не как боль, регресс или экзистенциальный крах, но как гуманистическая мирская задача, столь высоко специфичная, что приводит знак к совпадению с тем, кто переживает интуицию.

1) Искусство проекции рождается от экзистенциальной ограниченности, при которой индивид или коллектив фиксируются на повторении препятствия — постоянного или временного — перед субъектом становления. В этом случае знак указывает: а) на определенную ситуацию или остановку, а значит, на тенденцию к ослаблению субъекта как главного действующего лица; б) на тенденцию к специфическому действию в высшем синтезе, следовательно, к решению апории и становления субъекта. При втором подходе, искусство можно определить как проекцию процесса роста или рождения исторического «Я» в направлении онтического видения.

В искусстве, основанном на фиксации, мы можем проследить проективную технику обозначения к смерти. Следовательно, имеет место искусство как экзистенциальная шизофрения и в качестве такового, как «патологическая семантика» вплоть до ее разрешения в смерти.

Напротив, в искусстве из процесса роста мы можем увидеть искусство, рождаемое от этических предпосылок. От заранее установленной, сконфигурированной предпосылки берет начало техника «обозначения ради бытия».

Когда исторически-экзистенциальное действие индивида и коллектива усовершенствовано в своей функции адекватного ответа на интенциональность природы и на персонологическую интенциональность, искусство оказывается последовательной этической проекцией. То есть норма, которая удовлетворит специфической, обособленной бытием интенции, будет предпосылкой, необходимой началу искусства как креативного порядка в превосходстве интеллектуальной формы и прометеевой способности играющего лиризма бытия.

Если этика является нормальной функцией исторического «Я» для онтической интенциональности, какой она предусмотрена априорным «Я», то художественная практика получает полномочия в эпифании бытия.

2) Искусство эпифании — это видение самодвижения исторического действия (в индивиде и коллективе) как проблемы, которой притворяется играющее Бытие.

После усовершенствования действия во всех его возможных и никогда не повторяющихся функциях ты входишь в праздность, в созерцание вот-бытия Бытия. Вступив в эту экзистенциальную трансцендентальность, где все вещи пребывают (неподвижно) в Едином, на опыте испытывается мудрость, или креативная способность. Мудрость позволяет изведать на опыте относительность самодвижения вещей и единственно реальное — абсолют единого, в котором все уже свершено, прежде всякого возможного начала движения.

Осознанной мудростью существование более не воспринимается как категория реального, а лишь как игра, выбранная из притворства.

У константы «Н» есть собственная составляющая он-тической виртуальности единого, а она становится реальной, только если находит завершение в успешной функции.

Я определяю «единым» то, что обладает исключительными полномочиями определять любую реальность. Константа «Н» растворяется как определенный образ и проявляет эпифаническое.

На этом уровне искусство сбывается как власть, отданная на усмотрение мудреца, сбывается как удовольствие обозначать ради обозначения, обозначать, чтобы существовать. От экзистенциального экстаза к онтическому вот-бытию.

Претензия на подражание этому, без того чтобы быть, в любом случае создаст патологическую проекцию.

Только после всего вышесказанного искусство является искусством. Только тогда оно обладает внутренней властью быть открытой, бесконечной фантазией, а значит, властью передвигаться и присутствовать в возможных универсумах и формах за пределами толерантности, или категории, константы «Н».