PsyhologToday.Ru

Довольно необычно использовать такое возвышенное понятие философского идеализма, как «феноменология духа», применительно к ребенку, неподготовленному и исторически незрелому существу. Однако, выбрав в качестве отправной точки ребенка как основополагающую и в то же время нормальную реальность, можно показать, как бытие раскрывает себя, одновременно указывая на необходимость исторического соответствия.

Онтопсихология, представляя ребенка как «феноменологию духа» , то есть как телесную субстанцию, обретаемую духом в своем свершении, подчеркивает неизмеримую важность глубинных первооснов всякого удавшегося становления.

Несомненно, обучение — фундамент всякой идеологии и любого психосоциального развития . Во всем мире детей еще до школы подвергают определенному обучению, которое закрепляется как постоянная матрица на всю жизнь.

Все воспитание — это не только захват жизни, но и способ «постричь всех под одну гребенку» для усиления и поддержания заданного «Сверх-Я». Это означает заранее подготовить человека к поддержанию структуры закона, а значит, к следованию силе буквы в ущерб духу.

Величие человека возможно лишь тогда, когда он свободен выражать феноменологию духа, представляя собой богоявление акта, воплощающего его в вечности, в его априорном Ин-се. Человек, отклонившийся от этого своего центра тяжести, отчужденный от акта, на котором зиждется реальность в себе, не существует. Реальность в себе, избрав экзистенциальный опыт, внутренне всегда остается верна собственному потенциальному действию. Если бы она нарушила эту верность, образовалось бы «ничто». Индивид существует в той мере, в какой подкрепляем духом. Человек в глубине своего внутреннего мира рождается бесконечно, а не единожды. Он постоянно является собственным отцом, в полной синхронности с духовным актом, который выступает вечным отцом собственных феноменологии, вечным родителем, чудесным возлюбленным того, что его проявляет.

Ребенок всегда возникает как акт, посредством которого дух говорит: «Несмотря ни на что, я все еще люблю это существование».

Это величие таится в маленьком ребенке, который еще ничего не понимает, не ведает никакого языка; он обрел тело, но еще не знает, как использовать его, ощущая себя чужим самому себе.

Первая логика ребенка заставляет его постигать свое тело как нечто постороннее: он существует, но не владеет собой, не знает себя, ощущая себя словно заброшенным в неизвестную ему экзистенциальную модальность. Самое примечательное — это то, что любой ребенок глубочайшим образом "ex novo" постигает свою земную телесность без всякой посторонней помощи. Это феноменология духа, избравшая такую форму театральности. Это воплощение в новой игре: в человеке.

Ребенок развивается, постигая свое тело как первичный вечный мир самого себя, вступает в грандиозную шахматную игру многообразных отношений. Маленький ребенок уже здоров, совершенен в своем Ин-се, но не знает этого типа воплощения: он является ученым, сам того не ведая. Используя весь свой разум, он готовит себя к успешной игре, если только не испытает на себе интенсивного, слишком сильного вмешательства, которое все нарушит. Однако с этого момента феноменология духа в данной индивидуации перестанет действовать . Впрочем, в этом случае проигрывает история, а не дух.

Несмотря на вмешательство воспитания, ребенку неплохо живется до тех пор, пока в его мозге не отпечатается схема, определяющая его имя, язык, тип культуры и диалектики, которая превратится в «стража» ограничивающей власти антибытия.

Первоначально человек, в той мере, в какой он верен предложенному ему сценарию, может управлять всеми компьютерными программами человеческого разума, однако, в конечном счете, неизбежно наступает катастрофа, вызревавшая необходимое время в инкубации.

Человек усваивает этот элемент экзистенциальной шизофрении безоговорочно, буквально, во всей полноте, не давая вызреть тому «великому» миру, которого надеется достичь, развивая «букву».

Поэтому для излечения необходимо вернуться к истокам, то есть к феноменологии духа.